НИКТО НЕ ЗНАЕТ

(переводы с английского)

Я СЛЫШАЛ ГОЛОС

               Роберт Пен Уоррен

Однажды в час ночного мотылька

Я слышал голос. Яблоневый цвет

Летал по саду, в воздухе мелькал,

Белел, как мотыльки, попав на свет.

Его я слышал, стоя у ручья,

Который шелестел о чем-то мне,

Покуда блеск последнего луча

Не угасал на каменистом дне.

Я слышал голос: он нашел меня

Средь сумеречных буков и дубов,

Куда забрел я на исходе дня

Подслушать разговоры первых сов.

Я слышал этот голос, и не раз -

Он приходил с вечернею росой…

Закрыв глаза, я мог бы и сейчас

По той сырой траве пройти босой,

И мышь летучей молнией пронзит

Темнеющее небо надо мной.

И вновь далекий голос долетит:

«Домой! Уже темно! Пора домой».

ПЕСНЯ КОЛДОВСТВА

           Уолтер де ла Мер

Я пел здесь песню колдовства.

Мне лес нашептывал слова,

И тень зеленая, как дым,

Плыла над озером лесным.

Я пел, и с песней колдовской

Шел против стрелки часовой;

А в ярко-синей глубине –

Ни птиц, ни облачка на дне.

Неслышно сумерки сошли;

Планет серебряных угли

Сверкнули; звездную росу

Листва держала на весу…

Пропал мотив, ушли слова.

Нет больше песни колдовства.

И лес, и тень, и синий свет

Молчат во мне под грузом лет.

НИКТО НЕ ЗНАЕТ

                   Уолтер де ла Мер

Там, в дебрях яблочного сада

Вздыхает Ветер, бьет плющом

И треплет ветви над оградой.

А я все думаю: о чем?

О чем ты, Ветер? Тише, тише

Доносятся обрывки слов,

И, засыпая, долго слышу

Его далекий, слабый зов.

Никто тебя не знает, Ветер.

В глубинах темной вышины

Роятся звезды в лунном свете

На гребне медленной волны.

Ты - лишь волна, волна морская!

Листву подхватишь, отбежишь, -

И пена катится, сверкая,

По скатам черепичных крыш.

Мы под водой живем глубокой,

Мы все – и люди, и зверье.

Потом, поднявшись над потоком,

мы тело бренное свое

В песке, как раковину, бросим.

И каждый с Ветром воспарит…

А там, куда он всех уносит,

Заря горит.

ПЕСНЯ О СОЛДАТАХ

Уолтер де ла Мер

Пока без дела я сидел на берегу морском,

Из топи вышел человек с блистающим штыком.

При свете дня бесплотный дух как будто шёл по делу.

А море за моей спиной кричало и гремело.

Пока без дела я сидел … Один, другой, - и вот

Шеренги призрачных солдат поднялись из болот,

И мимо шли, чеканя шаг, под тихий звон металла.

А море за моей спиной стонало и роптало.

Пока без дела я сидел, они - за взводом взвод

под храп коней, под скрип колёс - всё шли и шли вперёд.

Так тени храбрых шли на смерть, со жребием не споря.

А море било в барабаны,

сбор трубило море.

СЭМ

        Уолтер де ла Мер

Опять задумается Сэм

о давних временах,

Бескрайний вспомнит горизонт

и пену на волнах.

И скажет, глядя на меня:

«Ночь… Высунусь в окно –

А море гальку ворошит,

балуется оно.

Оно волнуется, живет,

и, под луной искрясь,

Мелькают в танце сотни рук,

сверкают сотни глаз.

Баркасы, лодки, корабли

покинули его,

Там только звезды и вода,

и больше ничего.

За стенкой захрапит отец –

и снова тишина.

Лишь я и море.

И над ним волшебная луна.

И вот однажды, в сильный шторм –

поверь, я не совру, -

В разломе вздыбленной волны,

на продувном ветру –

Смотрю: русалка.

То нырнет, то выглянет опять

Из темных вод,

и гребешком расчесывает прядь.

Вдруг слышу: «Сэм!» Так тихо: «Сэм!»

Средь грохота валов

Она звала меня, сынок.

Я не пошел на зов.

Подумал: «Это не ко мне».

Я убедил себя.

Она звала, звала всю ночь,

мне сердце теребя,

Одна, как этот океан,

бескрайний и пустой,

Она ждала меня, светясь

нездешней красотой.

Случись такое, -

мой старик скривил безусый рот, -

Случись такое,

что сейчас русалка позовет...

И если голос долетит

сюда издалека,

Пожалуй, в этот раз уйду…

Уйду наверняка.

ПОТЕРЯННЫЙ БАШМАК

Уолтер де ла Мер

Танцуя по дому,

 неведомо как,

Бедняжка Люси

 потеряла башмак.

Она заглянула

в старинный буфет,

В столовую,

 где доедали обед.

В саду – ничего,

 голубятня пуста,

Не видел пропажи

 барбос без хвоста,

И даже пытливых

мышей с чердака

спросила Люси

 о судьбе башмака.

Ни птица ночная,

 ни око луны,

Ни ветер дозорный

 с вершины сосны

Следа не встречали

 ее башмака,

Хотя вероятность

 была велика.

На горы крутые

 взбиралась Люси,

И дикие травы

 топтала Люси.

Она проникала

 в такие места,

Где эльфы сбивают

 росинки с куста.

Ни люди, ни звери –

 кого ни спроси,

Никто не поможет

 бедняжке Люси.

Суда, что прошли

 через бури и льды,

Сквозь темень и рев

 океанской воды

Увы, не доставили

 издалека

Вестей от потерянного

 башмака.

Дороги Европы –

 страну за страной –

Она проскакала

 На ножке одной.

И превозмогая

 сомненья и страх,

«Ау!» выкликала

 на всех языках.

И так всю планету

 она обошла,

На что-то надеясь,

 пока поняла,

Что ей не найти

 башмака своего:

НАВЕКИ

УТРЕЯНА

  ТАЙНА ЕГО.

ПРЯТКИ

Уолтер де ла Мер

Прячется в кронах Ветер

И говорит: - Ку-ку!

- Ку-ку, - говорит Луна

коричневому жуку.

- Ку-ку, - засмеется Облако,

звезды накрыв. - Ку-ку!

- Ку-ку, - прошуршит Волна

Ракушкам и песку.

Я тоже хочу играть!

- Ку-ку! - завершаю день, и…

Шагаю из мира грез

В мир сновидений.

ДРУЖЕЛЮБНАЯ БУЛОЧКА С КОРИЦЕЙ

  Рассел Хобан

Медовой липкой корочкой лоснилась и тревожила,

Изюминкой поджаристой косилась на меня.

Нежнейшая из булочек, - с корицею, о Боже мой! -

Мне улыбнулась дружески, вздыхая и маня.

Она шепнула преданно: - Какое утро чудное!

И как непостигаемо прекрасен шар земной!

Мне нравится лицо твое, прямое, безрассудное.

Я в дали неоглядные пошла бы за тобой.

- Вам завернуть? – спросил кассир,

 небрежно звякнув мелочью.

Я булку трепетную взял… и слопал: раз-два-три!

 - Спасибо, нет, - ответил я и сдачу взял с тарелочки.

И вышел, дружелюбием наполнен изнутри.

УТКА И КЕНГУРУ

Эдвард Лир

Сказала Утка Кенгуру:

 - Вы грациозны! Вы мне нра…!

Вы так прекрасны поутру,

 И на закате вы прекра…!

О, скука жизни водяной:

ныряй, болванчик заводной...

 А мне бы в небо, на ветру

 нырять как вы, мой Кенгуру!

Меня бы взять да унести,

 я здесь засохну на корню.

Сидеть я буду тихо-ти,

 я даже «кря» не пророню.

Мы перепрыгнем Джем Бо Ли,

и - отрываясь от земли -

 вспорхнем над морем Фрути Фру, -

 сказала Утка Кенгуру.

Ответил Утке Кенгуру:

 - Я слышал, птица на спине -

залог удачи. Но, мой друг,

 живет сомнение во мне:

принять на спину духом слаб

я пару мокрых птичьих лап.

Они сулят жестокий ру-

матизм, - напомнил Кенгуру.

Сказала Утка: - Для больных

 полезней утки средства нет.

Четыре пары шерстяных

 купила я носков и плед.

И сто сигар из Лам Ди Блю:

люблю дымить... и вас люблю.

 Вы тоже... курите? - Ку-ру, -

 ответил скромно Кенгуру. -

Простите глупый мой каприз.

 Пожалуй, хватит этих ста.

Но для баланса сядьте, мисс,

 на самый краешек хвоста.

И - скок-поскок - вокруг земли

почти три раза обошли.

 И пела Утка на ветру:

 - Спаси-спасибо, Кенгуру!!!

ДОНГ СО СВЕТЯЩИМСЯ НОСОМ

Эдвард Лир

Когда беспробудная плотная тьма

В ночи воцарится, и правит зима,

И яростно в море клубятся буруны,

Когда над равниною Кромбулиан

Грохочущий ветер срывает туман

И пену швыряет на берег лагуны,

Тогда, сквозь метель и буран

Блеснет огонек на Холмах Ченкель-Бот,

И спустится с гор, и в долину сойдет.

Над черной землею летящая точка,

Мерцающий шар, светлячок-одиночка,

Куда тебя ветер влечет?

И нехотя пятится сумрак колючий,

И тени бегут, расступаются тучи…

И дерево Бонг озарилось как днем

Пронзающим сумрак чудесным огнем.

И всякий, кто видит его из окна,

Кто в башне высокой томится без сна,

Кто любит под небом раскинуть шезлонг,

Воскликнет: «Да это же Донг!

Странник идет по полуночным росам!

 Донг! Это Донг!

Донг со светящимся носом!»

А некогда был он веселый, как птица,

Он козочек пас и гонял голубей,

Пока синерукая Джамбль-девица

Его не пленила улыбкой своей.

Пока не приплыли по быстрой воде

Любезные Джамбли в своем решете,

Пока не пристали к песчаной косе,

Где устрицы пляшут в лучистой росе,

Пока не встревожили песней своей

Леса и долины, траву и шмелей:

 «За синей волной, зеленой волной

 Синерукие Джамбли живут.

 Все дальше и дальше, к земле иной

 Они в решете плывут».

Весело, весело дни пролетели.

Джамбли лунные песни пели,

Лунные тени вплетя в хоровод.

Дни напролет, дни напролет

Донг им играл на певучей свирели.

Дни напролет он сидел рядом с ней –

Зеленоволосой Джамблиной своей,

Своей синерукой - синее небес –

Джамблиной, прекрасной, как утренний лес,

Пока не очнулся – один… В пустоте…

Где Джамбли?! Уплыли они в решете!

Он бросился к морю, крича на бегу,

Упал он в траву на крутом берегу,

И вдаль устремляя отчаянный взгляд,

рыдал он: «О Джамбли, вернитесь назад!»

Вздыхала в ответ заводная волна,

Шуршала песком океанского дна.

Растаял, растаял их маленький парус,

лишь песенка эта у Донга осталась:

 «За синей волной, зеленой волной

 Синерукие Джамбли живут.

 Все дальше и дальше, к земле иной

 Они в решете плывут».

Но солнце коснулось прибрежных скал,

И Донг сказал, поднимаясь с травы:

«Сердце мое

 ветер угнал

в плошке дырявой.

Увы! Увы!».

Он шел, как заклятье шепча на ходу:

«О, Джамбль-девица, тебя я найду!

Сто лет бороздить мне пустыню земную,

Пока не увижу Джамблину родную!»

Он шел и играл на свирели певучей,

Играл от тоски, неотступной и жгучей.

И чтобы шагать в темноте по ночам,

Нашел он китайское Древо Твангам

В долине, где колкие заросли роз,

И лыка набрал он, и сплел себе Нос.

Длиннейший, - таких не бывает в природе, –

Покрашенный красной гуашью по моде.

А на конце из плетеного шара

Лампа лучилась, как отсвет пожара.

Шар укрывал ее тихое пламя,

Чтобы ее не задуло ветрами,

Дождь не мочил, не кусал дикий зверь.

Донг темноты не боялся теперь.

И каждую ночь, и всю ночь напролет

Скитается Донг и Джамблину зовет.

Даже сквозь крик обезьянки летучей

Слышатся стоны свирели певучей.

Тщетно, о, тщетно в тоске и тревоге

Мечется он без пути и дороги,

Тщетно бредет по лугам и покосам

 Донг со светящимся Носом.

И всякий, кто ночью стоит у окна,

кто в башне высокой томится без сна,

кто видит, как яркой танцующей точкой

летит над землей светлячок-одиночка,

Скажет: «Вот он идет!

Там, по холодным полуночным росам

Донг идет со светящимся Носом.

 Идет!

 Он идет!

Донг со светящимся Носом!»

​