Дина Крупская
Духи Алтая зажигают
Алтай… Слышите, какими тайнами веет от этого имени, каким ожиданием волшебства. Имя-вздох.
На Алтай я поехала к духам – накопилось вопросов. Не то чтобы очень глобальных вроде «Кто я?», «Зачем я?», а позаковырестей и не таких конкретных. Хотелось увидеть свое истинное лицо. А с этим, говорят, могут помочь только духи Алтая. Там с людей спадают маски.
Скажу сразу – я его увидела. И сто раз пожалела об этом…
В путешествие мы ринулись вдвоем со Славой, моим давним товарищем-бродилкой, он тоже фотограф, а кроме того - режиссер и актер. Мы вместе уже побывали в горах Кавказа – на Большом Тхаче и в Домбае. Но Алтай недаром притянул к себе внимание одной из самых мистических фигур мирового масштаба – Николая Рериха, это совсем другие горы.
Первой остановкой значился в нашем маршруте городок Чемал и гора Верблюд.
Верблюд с достоинством возвышался над Чемалом, а нам надо было успеть вернуться до захода солнца, которое целенаправленно семенило к месту ночевки. Мы торопились.
- Надень носки, - велела я Славе, заметив, что он вышел в сандалиях на босу ногу, причем новых. Натрет - как пить дать. А в лесу еще ветки-колючки,.
- Я дольше тебя живу на свете, и опыта в горах у меня не меньше, - возразил он, и не подумав слушаться.
Все время, пока мы поднимались, я не могла сдержать бурчания внутри себя. «Мы еще и в поход настоящий не вышли, а он сейчас охромеет. Я его пожалею нагружать. У меня уже перевес, а еще продукты покупать с собой на несколько дней. Не для того я мужчину с собой звала, чтобы самой все тяжести таскать. Гордый какой упрямец, не слушает голоса разума»... И так далее. Чем только я ни пыталась остановить этот старческий бубнеж в башке – и пела мысленно, и дышала животом, и расслаблялась – все тщетно.
А красота вокруг была пронзительная. Сквозные, просвеченные косым солнцем березы изливали на бредущих вверх путников нежность и блаженную тень. С вершины, поросшей лиственницей с мягкими иголками-листьями, открывался вид на озеро далеко внизу, где катера, как одуревшие от радости котята, выписывали круги. К озеру бежала по ущелью вертлявая речка.
И тут я обнаружила потерю - пропала крышка от объектива. Нехорошо, ох как нехорошо. Защитное стекло я разбила в предыдущем походе, грохнувшись с велосипеда. Теперь дорогой объектив не защищен, соринки и пятна испортят фотографии.
Я, конечно, умная тетя, сразу поняла, что крышечку мою забрали духи, дабы проучить за гадкое поведение. И я сделала то, что положено в этих случаях, хоть и посмеиваясь над собой – положила духам кусочек печенья, полила его водой и попросила прощения за неумение взять контроль над дурной головой. Конечно, я виновата, что позволяю себе поучать человека, лишая его собственного опыта.
Тропа, по которой мы поднимались к горбам Верблюда, была узкой и протискивалась в высокой траве. С легкой душой, зная, что крышечку духи теперь вернут, пустилась я в обратный путь. Идем-идем, вроде места, где я могла ее потерять, уже миновали, а крышки нет. Не отдают. Вот елки. Что я сделала не так?
И тут Слава оборачивается и говорит:
- Да ладно, не огорчайся, резинкой прикрепим платок к объективу, и будет тебе крышка.
- Нет, - говорю, - не пойдет.
Так не честно, я ведь все сделала по правилам – и жертву принесла, и осознала ошибку. Не может быть, чтобы не сработало.
- Да ерунда, забудь, - щедро отмахнул мне все грехи Слава.
Я вздохнула и, благодарная ему за утешение, перестала таращиться в траву. Отдала потерю, отпустила. Пусть остается полному достоинства Верблюду. В каждом походе что-нибудь обязательно теряется, главное не жалеть о потере: это малая жертва местным духам за то, что потревожили.
Не сделала я и двух шагов, как в траве, наседавшей на тропинку, открылась проплешина, и посереди нее – что бы вы думали – лежит спокойненько моя родная крышечка.
Значит, ошибка была не в том, что я бурчала, а в излишней привязанности. Надо было просто отпустить такую нужную мне вещь. Да и бурчала я, как видно, потому что слишком привязалась к Славке – тут же и начались какие-то подсознательные ожидания и требования. Буддисты не зря считают, что от привязанностей надо освобождать ум.
Буддисты, о которых тогда подумала, материализовались, как и любая мысль в горах Алтая.
Следующим пунктом программы был поселок художников Аскат, где построен буддийский центр для ретритов. Мы заходили к ним, были тепло приняты и посидели с постояльцами на вечернем занятии. Фраза, которую вынесли оттуда и с удовольствием повторяем по сей день: «Наш девиз - радость, бесстрашие, безусловная любовь».
Немного о селе Аскат. Река Катунь делает перед ним резкий поворот на 90 градусов, под селом собирается подземное озеро и как линза увеличивает творческие силы человека. Чуть не в каждом дворе живут художники и мастера и продают свои работы. Бубны, картины, удивительная окарина, кованые чаши, разные шаманские атрибуты – все неимоверной красоты. Говорят, даже безнадежные больные приезжают туда, бросив столицы и мегаполисы - и живут на удивление врачам.
В одном выставочном зальчике с примыкающим магазином мой взгляд захватил и притянул глиняный шаман в красном одеянии и высоком, загнутом вперед колпаке. Он стоял, подняв к небу большие ладони и лицо с прикрытыми глазами.
- Забери меня! – молчаливо кричал шаман.
Я схватила его, боясь отпустить. Пальцы сразу налились, по руке пошел ток. Он лег в ладонь, будто был ее частью.
- Я его возьму, - быстро говорю хозяйке.
- Хорошо как. Час назад забрали его пару, шаманку, - пожалела его хозяйка магазина.
Так и ходила я с ним, почти не выпуская. А через месяц в горном ущелье под Геленжиком нашла сухую ветку можжевельника, где в развилке сидела его пропавшая пара - шаманка с поднятыми руками и в высоком колпаке, маленькая, усохшая до размеров сучка. Жаль, по дороге в Москву в рюкзаке отломились ее хрупкие, худые руки.
Такие совпадения вовсе не случайны. Это иллюстрация закона парных случаев. И такого в жизни полно, если приглядеться. У меня – так чуть ли не каждый день.
Духи Алтая еще не раз проучили меня, причем довольно жестко. Стоило мне о чем-то поспорить со Славой, как нас обоих наказывали. Я все время толкала идею, что нельзя привязываться к какой-то определенной цели, нужно идти туда, куда ноги ведут. Цель – та же привязанность. Если упрямо двигаться в придуманном направлении, ничего вокруг не увидишь и не почувствуешь. «Поставивший цель подобен стреле из лука, он не различает добра и зла…» А сама я между тем на Каракольских озерах присмотрела себе ужасно красивый кадр с речкой, камнями и деревцами.
И ждала три дня подходящих для съемки условий. Я так точно себе представляла, какой это будет потрясный вид, как упадут косые лучи утреннего солнца, какой черной будет вода, какой яркой трава, как от воды поднимется утренняя дымка… Ходила в этот уголок реки как на работу, каждое утро. Терпеливо ждала. Но… то туман засядет на двое суток, то дождь срубит планы.
И вот наконец подходящий момент – солнечное утро. Первые лучи волшебно преобразили простор, и все получилось точно так, как я придумала! Я резво скакала с камня на камень по ручью к тому месту, откуда задумала сделать кадр.
Щедро щелкала направо-налево разную другую красоту, с трепетом предвкушая ТОТ кадр. Оттягивала удовольствие. Уже издалека видела прекрасную дымку от остывшей за ночь воды.
И свет с тенью именно так легли, как я загадывала! Отрепетированно за столько дней вскакиваю на нужную кочку… Жму на кнопку…
- Ага, щас, - ухмыльнулись духи Алтая. – Не слишком ли ты много на себя берешь, чтобы заказывать музыку – нам, богам? Не слишком ли жадно привязалась к этому сочиненному тобой – не нами – кадру?
Кнопка не нажималась. В аппарате разрядился аккумулятор. Уж я и терла его, и грела, и ругалась последними словами. И униженно умоляла. Нет. Накось, выкуси.
- Ты шла сюда не за этим ли? Ты хотела убедиться, что мы существуем? Вот тебе доказательство, - ржали в голос духи Алтая.
Злая-презлая («Все равно не дамся! Перехитрю!») поскакала я назад, за Славиным аппаратом. Я спешила: каких-то десять-пятнадцать минут – и дымка рассеется, волшебство кончится. Ишь на что замахнулась – оспорить решение духов! Гордячка! И я шлепнулась с камня в ледяную воду. Пришла в хижину – течет с меня ручьем. Куртка, штаны, кроссовки, все насквозь. Немая сцена.
- Дай, пожалуйста, быстро свой фотоаппарат! – процедила я сквозь зубы вместо доброго утра, и рванула обратно. Но декорации трагикомедии, конечно, уже изменились. Не те цвета, не мой аппарат, все не то.
Я слишком цепко держалась за свою идею. Все правильно, духи, спасибо, конечно. Очень наглядно и познавательно.
И все же духи сжалились и подарили мне один замечательный кадр на закате.
И третья шутка духов Алтая.
После дождя собрались мы пройтись к остальным озерам, лежащим выше в ущелье.
Только вышли – нужно пересечь ручей. Тропа перепрыгивает его по камням и бревнам. Но два дня перед этим шел дождь, и теперь вода заливает самодельную переправу.
- Все равно - вперед, - решил Слава.
- И потом целый день с мокрыми ногами ходить, - скривилась я. – Лучше сегодня в гору поднимемся, сверху озера сфоткаем, а завтра вода спадет.
- Но мы же решили, мы поставили цель на сегодня. Будем ее придерживаться.
- Силой нельзя добиваться цели. Нужно быть гибким. Нас туда сегодня не приглашают, зачем же нахрапом действовать. Странствие с облаками, помнишь? Куда ветер подул – туда и двигаешься.
- Это называется безволие – когда тебя можно с пути столкнуть одним щелчком.
- Это называется упрямство и гордыня, когда тебя никакими логическими доводами нельзя сдвинуть с намеченного.
Вот так и получилось, что Слава пошел по воде, а я полезла в гору.
Забавно то, что мой замысел сфотографировать все озера сверху тоже провалился. Почему? Потому что я тоже – опять! – поставила себе цель! Причем прямо посреди разговора, где за это же и отчитывала. Чертова привычка доказывать непременно свою точку зрения и вдавливать ее в других.
На вершине горы, среди построенного туристами города духов – уложенных в забавные конструкции плоских камней - раздавался их, духов, отчетливый хохот.
Потому что снизу - из того самого ущелья, в котором лежали пять прекрасных озер, поднималась густейшая, непрогляднейшая облачная каша.
Она без остановки лезла вверх, карабкаясь по языку ледника, и ветер с аппетитом слизывал ее на вершине. Так что у меня наверху было ясно и солнечно, а вниз ничего не видно. Никаких тебе озер.
Впрочем, и Слава в тот день вернулся с признанием, что наконец-таки поверил в духов. Он брал с собой мою сидушку. После привала, отойдя на каких-то сто метров, обнаружил, что оставил ее на камне. Вернулся, облазил весь пятачок, где пил чай, потом увеличил круг поисков – ничего. Посмеявшись над собой, принес духам жертву – кураги с изюмом. Сделал еще пару кругов, вернулся… Кто-то успел слопать все сухофрукты! Жертвоприношение приняли, но сидушку не отдали.
Я хохочу:
– Так надо же было понять, что тебе хотят сказать. Совершить на серьезе ту мысленную работу, которая изменила бы ход событий твоей жизни. Ты просто играл, выполнял внешние движения. А это не театр.
И еще раз духи посмеялись над нашей жадностью, над жаждой унести с собой красоту в виде фотографий. Произошло это на Мультинских озерах. После ночного дождя и холоднющей ночевки (было чуть выше нуля с промозглым ветром) настроение у нас было кривоватое, прямо скажем.
Мрачные, без камер – погода не съемочная - вышли мы на поиски брода через реку.
- Должен быть там, - махнули рукой рыбаки.
Истоптали весь берег, не видим брода. А в обход далеко. Сели на бревно, пригорюнились. С плащей капает, с носа капает. Вдруг дождь перестал, из ущелья дунуло и враз развеяло дождевое облако
Прямо перед нами, на противоположном берегу речки, от елочки до елочки развернулась крошечная, карманная радуга на фоне темнеющей лесистой горы. Она была в десяти шагах. И прямо под ней, под радугой, вдруг отчетливо стали видны следы копыт. Нам показали брод!
Ошарашено, безмолвно смотрели мы на чудо. Смотрели голыми глазами, а не через объектив. Слава все же не выдержал, побежал в палатку за камерой, но я-то знала, что все напрасно! Вот он возвращается - затрещали ветки под его торопливыми шагами – и радуга растворилась в воздухе.
Конечно, любой психолог посмеялся бы над моими россказнями. Мол, это твое подсознание с тобой говорило, а вовсе не высшие силы. Ну ладно, интерпретировать, трактовать знаки – да, я могу как угодно. Согласна. А севший на долгожданном кадре аккумулятор? А радуга точно над бродом? А крышечка, потерянная и найденная на проплешине в тот миг, когда я пришла к правильному выводу? Это же не выдумки, а вполне себе материальные явления.
Алтай подарил очень много прекрасных фотографий, но несколько самых удачных, самых редких кадров остались только в нашей памяти.
Я могла бы еще много говорить о самом Алтае, о местах, где мы побывали. Но пусть об этом расскажут фотографии.
В этом очерке мне хотелось сказать о том, что Алтай раскрывает в людях, как помогает встретиться с собой настоящим, понять себя.
Кроме обитающих здесь мудрых духов есть и причина попроще: эти горы физически трудно одолеть – перегруженные рюкзаки, крутые (подчас на карачках) подъемы, ветвящиеся тропы-плутовки…
А ведь только в трудностях человек натыкается на границы своего великодушия, своего умения принимать и прощать. Впрочем, надо сказать, что мое другое и довольно неприглядное лицо стало проявляться еще до начала трудностей – едва мы оказались на алтайской земле. Готовы к такому знанию про себя? Духи вас ждут!